Юрий Комлев
Вкус сирени лучше орхидей.
И одуванчики тоже и чертополох…
Рэй Бредбери
Ескин не любит подписывать свои работы. Если хватает терпения сделать подпись и дать название, то год он не ставит почти никогда. Да и хронологически выстроить его работы невозможно: все будет приблизительно и не точно. А надо ли? Он так откровенен и честен в каждой из них, так самобытен его художественный язык, которым говорится о годах любви и молодости,о времени откровения и обретения, о выборе, о страстях, об отцовской заботе и нежности, о праздниках и похмелье, о болезни, о боли в сердце, о потере любимой и тоске… — обо всем, что называется судьбой человека, что выстроить по ним творческую судьбу художника не сложно. Искусство и жизнь взаимопроникают в его работах настолько, что создается впечатление, что биография художника растворяется в пространстве его творчества…
Аркадий Аркадьевич Ескин родился двенадцатого апреля 1945 года в селе Увелька Челябинской области. Детство прошло в селе Кумак Новоорского района Оренбургской области. Рисовал всегда. После окончания школы отправился покорять Ленинград. За три года успел поучиться на архитектурном факультете в Ленинградском инженерно-строит
Ескин начал свой творческий путь как художник график. Он пробовал работать в разных графических техниках: был офорт, линогравюра, но больше всего его занимала акварель. В 1975 году Аркадий Ескин участвует в IV всесоюзной выставке акварели в Москве, в 1977 – во всероссийской выставке акварели и рисунка в Ленинграде. О нем писали: «Крошечные по размеру акварельные жанры на сельские темы Оренбургского графика А.А.Ескина прелестны особой любовью автора к изображаемому». Вряд ли сегодня, говоря о Ескине, мы употребим слово «прелестны» — это не о нем . Однако в 70-е годы шел процесс поиска себя как художника, приходилось доказывать собственную состоятельность. «Крошечные по размеру» акварели Ескина постепенно выросли до метровых, фрагменты идиллических деревенских пейзажей получили совсем иное настроение, сохранив, впрочем, навсегда «любовь автора к изображаемому». Вместе с российскими художниками Ескин побывал на Алтае. Как график провел сезон на «Челюскинской». Безусловно, «акварельный» этап был толчком для дальнейшего развития и становления Мастера.
В 1977 году Аркадий Ескин становится членом Союза художников России . В Оренбургском отделении CX он всегда был и остаётся индивидуальность
80-е годы XX века были для художника нелегким временем качественного нового программного самоопределения. У Ескина появляется новый круг сюжетов. Он пересматривает, а скорее, приходит к иным представлениям о прекрасном и безобразном в искусстве и жизни. Художник реализует свои замыслы, сначала используя темперу, но все чаще обращаясь к масляным краскам. Его манера письма становится раскованнее, а живопись более сложной.
Участие в 1986 году в групповой выставке десяти оренбургских живописцев в залах Центрального дома художников на Крымской набережной подтвердило правильность творческих утверждений и сомнений художника. Отзывы ведущих искусствоведов страны были не просто одобрительными, в них была дана высочайшая оценка творчеству художника.
В эти годы семья Ескиных переехала в Оренбург, но в родные места, под Орском, в родном Кумаке, купили дом — самый простой, деревенский. С тех пор все тёплые месяцы проводили там, возвращаясь в город с большим количеством этюдов. Для Ескина Кумак – это тот маленький уголок, где прошло детство, сформировался характер, сложилось мировоззрение, место, где он был свободен в своих чувствах и желаниях, мыслях и поступках… Эта деревня есть источник его творческих исканий и обретений.
Кумакские этюды Ескина удивительные, легкие, замечательные по свободе исполнения. Они о себе,о своих, о чем-то близком. Художник извлекает из простого сельского мотива целый каскад всевозможных оттенков настроения и чувства. Деревня у Ескина белая-белая: белые стены домов, белая дорога, цветущие белым цветом деревья и побелевшие от зноя кусты, разгоряченная женщина в белом платье и белом платке на выгоревшей телеге… Все чисто, светло. Это не идеализация полуразрушенной деревни. Веришь, что там художник спокоен и счастлив, там жизнь без суеты, без слов, без времени, там есть возможность органического контакта с природой, а небрежность мазка – скорее, пульсация, дыхание мазка – от нетерпения и желания быстрее запечатлеть то, что так подвижно и изменчиво под солнцем и луно . Это восприятие и переживание особо значимо для художника.
Поставленный на табурет кувшин с букетом степных трав, гладиолусы на фоне белой стены, золотые шары у забора или пестрые астры в палисаднике – все эти нехитрые натюрморты становятся на холстах Ескина эмоционально-выр
Он любит писать пруд, реку. Ветла над водой, старый тополь, желтые кувшинки, темное пятно омута… Вода у Ескина может быть жемчужно – серо – розовой или бледно — лунной – белой. В ней отражаются заросшие берега или бездонное небо. Она искрится под солнцем или дребезжит от капель дождя. И ощущение тишины: бархатной, ласково обволакивающей тебя теплым вечером, или липкой, жарко – тяжелой в летний полдень, или божественной, прозрачно – голубой октябрьским утром.
Если художник пишет детей или женщин у воды, то хочется прищурить глаза от ярких потоков света, от солнечных бликов, в которых все растворяется и плывет. Формы и объемы теряют четкость. Контуры исчезают, окружающий мир становится прозрачно – подвижным, почти нематериальным, но удивительно точным по ощущениям.
Ескин пишет «впечатление». Это его особый способ постижения мира. То, как быстро,с каким темпераментом и желанием, с какой безудержной силой и дерзостью Аркадий создает этюды, — позволяет не растерять этот сконцентрированн
Секрет живописи Ескина заключается в ней самой. У него свои четкие принципы, которые он совершенствует и которых точно придерживается, ибо, по существу, они и выражаются в его живописном языке, отличающемся своеобразием его мироощущения. Его устойчивая сумма признаков, благодаря которым его работы легко узнаются и выделяются среди других произведений и надолго остаются в памяти. У художника очень скупая по цвету палитра: ему достаточно всего двух красок, чтобы достичь живописного эффекта. И при такой «скупости» у Ескина поразительная чуткость к малейшим изменениям и нюансам цвета. Общая тональность этюдов светлая, почти прозрачная, но при этом он любит густой, плотный красочный слой. Работает мастихином и кистями. Формы природы передает посредством линий, пятен, разнообразных текстур, движения . Отличается удивительной легкостью обобщений. У Ескина своя стилистика, и он никогда не ставил целью ее изменить. Ему нравится сам процесс создания произведения, именно работа является для него моментом творческого счастья, удачи и вдохновения.
Увлечение этюдностью, беглостью живописного воплощения действительности не помешало, а скорее помогло Ескину создать ряд по – настоящему художественных произведений, которые делают его одним из самых интересных художников России.В основе его произведений лежит богатейший этюдный материал, блестящие «поэтические фразы», созданные художником , одаренным от природы, с яркой авторской индивидуальность
Женские образы Аркадия Ескина. В его творчестве – это не просто тема, а отношение к женщине самого Аркадия Ескина: «Любовь во всех проявлениях. Искренность. Женщину надо любить, она без ласки – ничего. Это не карикатура… Я никогда не позволю сальностей в отношении женщины, это то же, что издеваться над матерью. Как вы это видите и то, что моя правда выходит за ваши рамки, — меня не волнует!»
А сколько спросов возникало у работ Аркадия Ескина! Далеко не всегда с положительным настроем, бывали резкие, негативные отзывы, жесткие обвинения в адрес автора. Ответ художника: «Иногда бывает обидно, бывает, и нет. В общем, я как-то равнодушен к этому. Это нормально, что относятся или так, или так; было бы хуже, если бы ровно относились».
У Ескина нет заискивания перед публикой, боязни непризнания. Он берет кисть, чтобы изобразить то, чем он действительно восхищен, то, что его «задело, завело», а общественное мнение здесь ни при чем. Верный своему художественному темпераменту, Ескин создает свое пространство и населяет его своими любимыми образами, но при этом до какого бы накала ни дошли эмоции героев, вкус художника не позволяет ему соскользнуть на путь грубости или безвкусия, переступить границы благопристойност
Ескину удается возбуждать разнообразнейшие и противоречивейши
Как правило, художник пишет жену, своих близких, друзей: «Конгломерат Ирки, Клавки, Машки, соседок, каких –то знакомых». Личная причастность Аркадия Ескина ко всему происходящему на его картинах очевидна. Основные жанры художника – пейзаж, портрет и бытовая зарисовка – в данном случае тесно смыкаются друг с другом. Рисунки делает с натуры, но если она его чем – то не устраивает, «меняет» ее, делает по – своему. Его выразительная деформация натуры при последовательном сохранении предметности абсолютно индивидуальна, узнаваема. Главное для Ескина – убедительность и естественность. «Взгляд с нескольких сторон. Движение, объем , пластика, свет, цвет. Все в совокупности» — творческое кредо Мастера. А полное отсутствие идеальных фигур – это, скорее, свойство его художественного мировидения. Его женщины – с отяжелевшими формами и неумолимыми складками на теле, с широкой спиной и короткими ногами, смешные, разухабистые и…трогательные… Художника мало заботит точное воспроизведение черт лица портретируемых. Поза, движение, манера поведения, жест, игривые, растопыренные пальчики на ногах или руках в портретах Ескина говорят о героинях гораздо больше. У него своя эстетика красоты.
Оренбургская журналистка Т . Юлаева в своей статье писала: «Боже ! Как все далеки они от совершенства. Но почему же тогда помню их до мельчайших подробностей, почему не сержусь на такое вероломство автора, почему улыбаюсь, люблю их? Может быть, потому, что Художник передал все эти свои чувства мне и заставил ещё раз задуматься, а что такое, собственно, Красота! Что лучше: находить со временем в идеально красивом лице и теле изъяны или в не красивом – совершенство? Первый путь ведет к разочарованию, а второй – к влюбленности, не иcчезающей с годами. Может быть, поэтому порой так лучатся счастьем и так загадочны самые обыкновенные лица обладательниц не менее не совершенных фигур и так холодны, безжизненны лики красавиц? Неодухотворенная красота не может не волновать художника, а одухотворенной не красоты просто не бывает».
Он, для которого естественность и правда превыше всего, просто видит их такими, какие они есть на самом деле. Читать морали и наставления – не его дело. Он просто констатирует, но с особой мерой влюбленности. С мягкой иронией, которая, конечно, уже сама по себе есть позиция, есть оценка жизни, есть выражения отношения. Женщина для него – существо внесоциальное, занимающее равное место с природой, поэтому он так любит писать обнаженную натуру.
Ескин пишет женщин в бане, на реке, моющими полы или нежащимися в постели… Абсолютно не придуманные ситуации, живые странички деревенской жизни, какая – то беззаботность летнего существования с ноткой раздольного юмора. Его женщины могут быть веселыми, испуганными, трогательными, смешными, страстными, немножко грустными и немножко пьяными. Образы парадоксально балансируют на грани обыденности и символизма, юродства и величия, наивности и философской мудрости, легковесности и объективной прямоты.
Иногда он совершает дерзость и просто разворачивает персонаж или даже всех героев спиной к зрителю. Такое решение , в сущности нарочитое, воспринимается в его исполнении естественно и органично. И вся сцена не теряет портретного смысла, а напротив, является более емкой в своей характерности. Эти спины настолько выразительны, что, глядя на них, можно рассказывать историю жизни каждой из них.
Чистая белая стена бани, выбеленное небо и земля, де белые и чистые женщины, за столом покрытый белой скатертью, с бутылочкой беленькой. Не ужели, глядя на эту работу, вам хочется, по — ханженски разрушить эту гармонию и согласие?! Им после бани, таким чистым и не порочным, хорошо до душевной песни, до бабьих страданий, идущих от сердца! И это «впечатление» очищения от всего суетного, наносного, фальшивого пытается передать художник зрителям.
Желание героинь любить присутствует во всех работах художника. И это право на чувство есть у каждой, независимо от возраста и красоты. Это зрители дают качественную оценку внешним данным, есть такие, что морщат нос, пожимают плечами, — а на берегу реки его героини в своих несуразных, смешных купальниках, машут им, приглашая под палящее солнце, к чистой воде, к нехитрому натюрморту. При всех внешних недостатках женские тела и лица сохраняют для художника ту невыразимую прелесть, нежность и простоту, какой они и обладают на самом деле.
Последнее время Аркадий Ескин все чаще обращается к автопортрету, все пристальнее вглядывается в собственное отражение. Почему? Накопились к себе вопросы? Пришло время «итожить»? Ответ Ескина: «Просто захотелось». Его быстрая кисть с такой беспощадностью отвечает на диалог с самим собой, что становится не по себе. Перед нами лицо деревенского кумакского мужика с широким носом, с изогнутой вниз линией рта, с всклокоченной седой бородой, в растянутой по вороту футболке , в ван — гоговской соломенной шляпе… Но образ заряжен такой энергетикой и силой внутреннего состояния, такой исповедальной интонацией, что масштаб личности возрастает многократно. Очень напряженный взгляд задает драматический характер образу, не отпускает зрителя. Эти ощущения усиливает свет: лицо затененное или интенсивно освещенное. Горячая гамма красных и коричневых тонов с черными контрастными пятнами, темпераментный мазок – все служит выражению чувств, импульса, идущего изнутри, рождает цепь сложных смыслов. Думается, что его личные высказывания – это не подведение итогов. Перед вами – открытый во времени нелегкий момент биографии художника, который требовал остановки, осмысления, чтобы затем найти в себе силы двигаться дальше.
Как никто «Ириша делала из меня художника», давала силы и веру в себя, встряхивала, поднимала. Она, сама яркая творческая личность, художник декоративно – прикладного искусства, поставила на первый план творчество мужа и заботы о нем и детях. Это был союз двух единомышленников
Ирина безраздельно была главной моделью художника. Один из последних ее портретов, написанных Ескиным, был особенно дорог Ирине Николаевне («Портрет Иры» , 2009 ). Он выполнил его, когда она была уже тяжело больна. Аркадий изобразил ее такой, какой она пришла на первое свидание: стройной, в красном, обжигающем взгляд платье, с фужером красного вина в руке, слушающей и понимающей, немного уставшей, но очень желанной. В ее крупном лице с широкими скулами есть что – то степное, первозданное, что притягивает и навсегда запоминается . В ее глазах, обращенных к зрителю, так много любви и доброты, что физически испытываешь боль художника и неутихающий драматизм его переживаний за жизнь близкого человека.
Библейские, евангельские образы: «Плачущий Петр», «Поцелуй Иуды», «Смерть Ирода», «Несение креста»… Обращаясь к вечным темам, Аркадий Ескин стремится максимально приблизить знаковый образ к современному зрителю. Он идет по пути, когда классические образы считываются как современники автора. Чтобы принять и понять их, нужно обращаться к самой личности художника,к его устойчивым пристрастиям и ценностям.
Он пишет «Тайную вечерю» за переплетами окон деревенской кумакской избы. Эту белую мазанку мы часто видели в этюдах Ескина, она часть его земной человеческой жизни. Если творческий процесс связан с внезапно увиденным, то от фиксации первого впечатления до создания завершенной композиции проходит большой, порой мучительный путь труда. Ескинская интерпретация не предопределяет будничности драмы, напротив , выводит ее на уровень высокого эмоционального душевного накала. В этом есть сопричастие событию. Трагедия предательства происходит здесь, рядом с нами, и ответы на духовно – этические вопросы мы получаем сегодня, переживая происходящее лично.
Ескин сознательно отказывается от документальных деталей и антуража и, оперируя хорошо знакомыми объектами и образами, тем не менее достигает в своем произведении кульминации события общечеловеческог
Многие библейские сюжеты, например «Сусанна и старцы», разрабатывались художником неоднократно, с разных ракурсов осмысления образов в поисках личностной трактовки. Его образы убедительны в своем универсализме, и даже вне определения связи с конкретным сюжетом говорят о вечных общечеловеческих ценностях.
У Ескина все так или иначе прочувствовано и связанно с собственным жизненным опытом, и так все просто и ясно, как может быть просто и ясно в мире музыки или поэзии, в пространстве большого настоящего искусства. В его автопортретах есть некая усталость после вдохновенной работы и желание понять природу творческого катарсиса, момент вершины художественного акта. Передавать объективно что – либо – этому учит профессиональная школа, но наделить это чувствами, страстями, эмоциями может только художник. Как это происходит? Нам кажется, что это тайна, которой владеют избранные…
Ирина Бушухина, искусствовед
Related posts